Идея сделать всеобщую валюту время от времени возникает в умах политиков и идеалистов, рисующих в коллективном воображении очередной "Город солнца". При этом забывается долгий и крайне неудачный опыт подобного денежного глобализма. Сюда можно включить и "зонтичные валюты", такие как евро или западноафриканский франк, и попытки разных развивающихся стран "привязать" свою валюту к более крепкому аналогу. Удачные примеры можно пересчитать по пальцам (приходят на ум гонконгский доллар и саудовский риал). В остальных же сценариях мы видим в лучшем случае субоптимальное развитие, как в Еврозоне, или полный крах – как в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии в 90-ых.

Главное, что теряет страна при вхождении в валютный союз – это эмиссионный суверенитет. То есть возможность "играть" с курсом своей валюты, как того требуют обстоятельства. Кризис в Еврозоне в начале 2010-ых годов был связан именно с невозможностью южно-европейских стран девальвировать свои валюты. До вхождения в зону евро итальянская лира и греческая драхма были одними из слабых валют в Европе, что, безусловно, отражалось на уровне инфляции, но и помогало этим странам оставаться конкурентоспособными относительно своих торговых партнеров. Введение евро позволило обуздать инфляцию, поскольку эмиссионный центр был выведен из этих стран и бесконтрольно печатать деньги стало невозможным. С другой стороны, производительность труда, более низкая, чем у североевропейских товарищей по Еврозоне, никуда не делась. Отсюда и низкий рост, и невероятная безработица, а попытки решить эти проблемы с помощью заимствований в евро по низкой ставке привели в конце концов к масштабному долговому кризису. "Расшить" этот фолиант из написанных мелким забористым почерком листов не удалось до сих пор, по-прежнему в Южной и Восточной Европе зарплаты ниже, а рабочих мест меньше, чем в Нидерландах или Германии.

Поэтому вопрос "можно ли ввести еврубль" упирается в экономический суверенитет, за которым маячит суверенитет как таковой. Смогла ли бы Россия удержать от коллапса свою финансовую систему в феврале-марте 2022 года, если бы решения о повышении ставки нужно было с кем-то еще согласовывать? Сколько эмиссионных центров существовало бы в такой системе? Если только в Москве, то почему бы другим государствам на это соглашаться?

В качестве примера, несмотря на неоднозначную экономическую политику белорусских властей в последние годы, решение девальвировать локальный рубль к российскому смогло в значительной степени поддержать местных производителей при переориентации с европейского рынка на рынок РФ. Так что даже самые близкие союзники не спешат отказываться от возможностей, предоставляемых локальной валютой. Что уж говорить о близких только по в аналитическим обзорам аббревиатурах вроде БРИКС (нам больше нравится называть эти страны "БРЮКИ").

В итоге, общей валюты мы не увидим. Поскольку своя валюта и свой центробанк - это удобно и практично. А мечтателям-утопистам полезно вспомнить, что даже золотой стандарт время от времени ослаблялся в большинстве стран, причем с разной скоростью. То есть даже наличие универсальной привязки не помогло удержать единую валюту. Так ли надо возвращаться в прошлое?